В последние месяцы вокруг Корейского полуострова происходят драматические и во многом неожиданные события, последним в череде которых стала незапланированная встреча Дональда Трампа с Ким Чен Ыном в демилитаризованной зоне. В интервью ru.valdaiclub.com для проекта «Восточный ракурс» Андрей Ланьков, профессор сеульского Университета Кунмин, поделился своим видением происходящих процессов.
Период напряжённости на Корейском полуострове сменился разрядкой. Каковы перспективы денуклеаризации КНДР? Может ли отсутствие прогресса на этом направление привести к новому обострению?
Честно говоря, я не могу согласиться с тем, что «период напряжённости сменился разрядкой». Никакого продвижения к компромиссу – по крайней мере, видимого продвижения – после провала саммита в Ханое не наблюдается, так что в лучшем случае сейчас можно говорить о затишье, но никак не о разрядке.
В ближайшей перспективе (я говорю о горизонте в пару лет) ситуация может развиваться по двум направлениям. С одной стороны, есть вероятность того, что США и КНДР достигнут какого-то компромисса или хотя бы возобновят прерванный в Ханое диалог. Этот компромисс не может и не будет включать ядерное разоружение КНДР, но может включать сокращение северокорейского ядерного и/или ракетного потенциала в обмен на какое-то ослабление санкционного режима. На настоящий момент этот – в целом оптимистический – сценарий представляется более вероятным.
Однако нельзя исключать и того, что переговоры зашли в полный тупик и что Вашингтон, полагая, что время на его стороне, будет ждать, когда санкции начнут оказывать дестабилизирующее влияние на северокорейскую экономику. В такой ситуации КНДР, стремясь усилить давление на США, может пойти на новое умышленное обострение ситуации. Это, в свою очередь, вызовет болезненную реакцию президента Трампа, и в итоге мы окажемся в ситуации, столь же рискованной как та, с которой мы столкнулись в 2017 году.
В чём содержание внутри- и внешнеполитического курса Ким Чен Ына? На что направлены его экономические реформы? Возможно ли превращение Северной Кореи в нового «азиатского тигра»?
Реформы направлены на повторение китайского пути, эффективность которого доказана и Китаем, и Вьетнамом. Речь идёт о переводе экономики на рыночные рельсы, серьёзном расширении частного сектора (который, вопреки распространённым представлениям, не только существует в КНДР, но и играет немалую роль в экономике страны) – при сохранении политического контроля со стороны существующей элиты и формальном сохранении государственной идеологии, которая в первом приближении является смесью коммунизма в его сталинском варианте и местного национализма. При этом существование Южной Кореи, которая по уровню доходов населения, если опираться на последние северокорейские официальные материалы, превосходит Северную Корею в 25 (!) раз, является потенциально дестабилизирующим фактором. Это наличие очень богатого и принципиально привлекательного для низов «государства-близнеца» радикальным образом отличает ситуацию в Корее от ситуации в Китае.
Предотвратить падение режима по восточногерманскому сценарию может только сохранение высокого уровня контроля над населением, относительной закрытости страны и жёстко-репрессивного характера управления ею.
К сожалению, эти меры – совершенно необходимые для сохранения внутриполитической стабильности – несовместимы с экономическим ростом на уровне нынешнего Китая. Поэтому превращения КНДР в полноценного «азиатского тигра» ожидать не стоит. Однако существенное улучшение ситуации вполне возможно.Как будут развиваться отношения между двумя Кореями? Возможно ли их мирное сосуществование как двух независимых государств? Возможно ли объединение и если да, то по какой модели?
Наиболее вероятным в обозримом будущем является чередование периодов сотрудничества (в целом негласно финансируемого Сеулом за счёт южнокорейского бюджета) и периодов конфронтации – причём переходы от сотрудничества к конфронтации и обратно во многом будут связаны с переменами внутри Южной Кореи, где консерваторы являются жёсткими противниками любых контактов с Севером, а так называемые прогрессисты (то есть левые националисты) эти контакты, наоборот, поддерживают. Смена власти в Сеуле будет означать и радикальную смену политики в отношении КНДР.
«Мирное объединение страны» является не более чем демагогической риторикой, к которой прибегают все стороны процесса, но которую они давно уже не воспринимают всерьёз. Даже если вывести за скобки тот факт, что прецедентов подобного «мирного объединения» в мировой истории почти нет, в данном случае ситуация такова, что объединение страны нежелательно и для элит, и для населения Юга, а для элит и населения Севера оно вообще может стать смертным приговором. Единственным реальным сценарием объединения является революционный – падение режима на Севере, за которым последует (в целом вынужденный) захват Севера Югом, при условии молчаливого одобрения этой аннексии Пекином. Однако такого поворота события не хотят и в обеих Кореях, и за пределами полуострова – что, впрочем, никак гарантирует, что дело до него не дойдёт (неприятности случаются).
Какие политические и экономические перспективы открывает перед Россией изменение ситуации на Корейском полуострове?
Пока я не вижу признаков такого изменения. В том случае, если будет достигнут компромисс по ядерному вопросу, а отношения Севера и Юга будут стабильными на протяжении долгого времени (10–15 лет), может встать вопрос о строительстве транскорейской железной дороги, равно как и газопровода. Однако на настоящий момент такой благостный поворот событий не кажется особо вероятным.
Развитие торговых и иных отношений с Югом будет продолжаться, в то время как для контактов с КНДР сейчас нет объективных экономических оснований, причём даже ослабление или отмена санкций ситуацию особо не изменят. Дело тут в том, что те немногие товары, которые КНДР может продавать на мировом рынке по приемлемым ценам (уголь, морепродукты), не представляют никакого интереса для России, а валюты для того, чтобы платить за российские товары, у КНДР нет и в ближайшее время не предвидится.
