Пример социального неравенства и национализации элит во время пандемии коронавируса отлично просматривается на примере Казахстана. Ирония судьбы заключается в том, что коронавирус здесь – болезнь элиты, которая может позволить себе летать в Берлин в гости к родственникам или отдыхать в Куршевеле. Сейчас элита осталась один на один с результатами её работы по поддержке казахстанской медицины. Вполне возможно, что жёсткое и быстрое введение карантина и в Нур-Султане, и в Алма-Ате связано с пониманием того, какой квалификацией обладают казахстанские инфекционисты, каковы оснащение и уровень диагностики в клиниках. Подробнее о новом вызове для элит постсоветских стран – в аналитической статье Марата Шибутова, ведущего эксперта Центра военно-стратегических исследований (ЦВСИ).
На момент написания этих строк в Казахстане зафиксирована первая смерть от коронавируса. Подробностей пока нет, но ясно, что это женщина, проживавшая в Нур-Султане. Некоторое время назад была, наоборот, хорошая новость о том, что двое больных уже вылечились. Не сказать, что масштаб распространения вируса в Казахстане огромен – на 26 марта было выявлено 112 заражённых, тем не менее коронавирус дал мощнейший экономический и социальный эффект.
Хотя Казахстан и граничит с Китаем, но так как мы, мягко говоря, не очень туристическая страна, коронавирус к нам пришёл не из Китая. Фактически можно утверждать, что он прилетел к нам вместе с пассажирами бизнес-джетов и регулярных рейсов из Германии, Франции и Италии. Ирония судьбы заключается в том, что коронавирус в Казахстане – это болезнь верхушки среднего класса и нашей элиты, которая вполне может позволить себе летать в Берлин в гости к родственникам или отдыхать в Куршевеле. Есть, конечно, несколько случаев, когда кто-то заразился коронавирусом в Турции или в России, но основная масса – это вернувшиеся из Европы. Возможно, именно поэтому их имена стараются не разглашать. Публике уже хватило новости о том, что одним из первых заразившихся был председатель городского суда Нур-Султана Тлектес Барпибаев. Он и его семья подхватили вирус в Германии, сам судья остался там лечиться, а его семья прилетела обратно. Пикантная подробность: прилетела она на бизнес-джете Bombardier, принадлежащем мультимиллионеру Бахаридину Аблазимову. Дальше история разворачивалась по законам жанра (анекдота): появилось интервью лётчиков бизнес-джета, которые рассказали о том, что выполнили очень важную миссию по доставке семьи судьи. Ведь в противном случае было бы не несколько заражённых, а больше сотни. Разумеется, понятно, какие чувства у населения может вызвать подобная история. Почти одновременно был зафиксирован случай заражения новым вирусом в Алма-Ате: там инфицировалась семья, прилетевшая из Куршевеля. Тоже на бизнес-джете – правда, его не одолжили по дружбе, а наняли в качестве чартера.
И тут возникает интересная социальная дилемма. Дело в том, что Казахстан изначально строился как страна для богатых и очень богатых людей. Это наглядно видно по отсутствию прогрессивной шкалы налогообложения, налога на наследство, налога на дивиденды от акций, налога на долю участия в компаниях после трёх лет владения и наличию других льгот. Таким образом, самые богатые платят в относительном размере налогов гораздо меньше, чем тот же средний класс. Практически они наряду с самыми бедными имеют наибольшие льготы в налоговом кодексе. Мы не будем рассказывать о том, как делались состояния, но у нас очень мало людей, которые стали богатыми без участия в этом процессе приватизации советского наследства в том или ином роде.
Длительное время казахстанская элита устраивала свою жизнь так, чтобы жить на три дома. Один в Нур-Султане, один в Алма-Ате, а ещё один, разумеется, в Европе. Была мода на Лондон, была мода на Лазурный берег, на Швейцарию – в общем, запасная гавань оказалась у большинства богатых и влиятельных лиц. Разумеется, одним из атрибутов кусочка европейской жизни является медицинское обслуживание в какой-нибудь хорошей европейской клинике. Схема очень простая – или плановое лечение с санаторным отдыхом пару раз в год, или – при наличии симптомов какого-нибудь недомогания – прилёт на частном самолёте и лечение в самых комфортных условиях, которые можно позволить себе за деньги.
Казалось бы, идеальная схема, но в ней есть две нехорошие вещи. Одна из них – география, а вторая – биология. С географией дело обстоит так: из Казахстана до Европы лететь как минимум часов шесть, не считая ещё различных процедур. Что касается биологии: бывают случаи, когда организм эти 6–7 часов выдержать не может, и нужно лечиться здесь и сейчас. Разумеется, наши элитарии старались не попадать в такие ситуации, когда медицинская помощь нужна в экстренном порядке, но беда приходит откуда не ждали. Бывало, конечно, когда экстренную помощь элитарию приходилось оказывать в казахстанской клинике, и это заканчивалось для пациента похоронами. Но это скорее исключение. И тут появился коронавирус. Казахстан обошли стороной атипичная пневмония и другие напасти, и люди стали забывать о том, в каком опасном мире мы живём.
В советский период Казахстан как зону природных очагов чумы, сибирской язвы, туляремии, малярии и других опасных инфекций оберегала мощная санитарно-эпидемиологическая служба, которая не только помогала соблюдать карантин, но и вела собственные научные разработки. Эти разработки были также тесно связаны с работой двух лабораторий и полигона по изучению биологического оружия.
Но Советский Союз развалился, полигон на острове Возрождения был уничтожен, лаборатории под руководством комиссии Нанна и Лугара были подвергнуты конверсии, ну а известный ранее всему СССР «противочумный» институт (сейчас Национальный научный центр особо опасных инфекций) долгие годы влачил абсолютно жалкое существование. Ведь в рамках административного рынка очень трудно отстоять свою долю бюджета, когда вспышки чумы или конго-крымской геморрагической лихорадки происходят в основном в отдалённых пустынных районах, а их жертвами становятся 2–3 человека. Единственным, кто обратил внимание на проблемы казахстанских эпидемиологов и вирусологов, оказался Пентагон. На его деньги для института была построена современная референс-лаборатория, которая сейчас и делает окончательные анализы на коронавирус.
Мы находимся в ситуации, когда нет возможности для разработки вакцины, нет производства собственных тестов, нет разработок своего лекарства, а в столице есть всего 44 реанимационные койки, оснащённые аппаратами искусственной вентиляции лёгких. При этом все понимают, что больного с коронавирусом сейчас не примет ни Швейцария, ни Германия, ни какая-либо другая страна с развитой медициной. И получается, что наша элита осталась один на один с результатами своей работы по поддержке казахстанской медицины.
Вполне возможно, что такое жёсткое и быстрое введение карантина и в Нур-Султане, и в Алма-Ате связано с пониманием того, какой квалификацией обладают казахстанские инфекционисты, каковы вентиляция, оснащение и уровень диагностики в клиниках. Казахстанскому элитарию явно не хочется столкнуться, к примеру, с выпускником медицинского вуза, который не учил латынь (был такой период в казахстанских медицинских вузах несколько лет), прогуливал занятия, а диплом получил просто за взятку.
Разумеется, это вызывает злорадство у простых казахстанцев. Скажем так, сейчас народ и элита едины, и народу это очень нравится. Люди думают, что инфекционные клиники наконец-то получат должное финансирование, потому что даже в Алма-Ате детская инфекционная больница выглядела как декорация из фильмов ужасов, а о провинциальных клиниках и говорить-то нечего.
Однако период злословия в социальных сетях очень скоро сменится периодом большого социального раздражения, потому что те люди, которые сейчас сидят в карантине, – а это три миллиона человек, люди из областей, которые потеряли работу в городах, закрытых на карантин, – будут испытывать весьма ощутимые материальные трудности.
И кого они в этом обвинят? Конечно, именно тех, кто привёз вирус из Европы. В итоге в Казахстане возможна эдакая смесь чумного бунта и социалистической революции в миниатюре.
Если неграмотные крестьяне XVIII–XIX веков говорили, что доктора заражают народ чумой, то у нас уже начинают говорить, что богатые заразили страну коронавирусом, из-за чего сотни тысяч людей лишились работы и доходов. Такое обоснование классовой ненависти крайне убедительно, не требует доказательств и на него нечего возразить.
Думается, что пока казахстанские элитарии не прогнозируют таких последствий, тем не менее эти последствия вполне очевидны. Конечно, они собирают деньги в благотворительный фонд, оказывают ту или иную помощь, но вся беда в том, что благотворительность может помочь только разово и самым уязвимым слоям населения, а пострадавших очень и очень много. Никто уже не будет вспоминать про упавшую в цене нефть, зато все будут помнить, как распоряжением были закрыты рынки, магазины, кинотеатры, поставлены блокпосты на дорогах.И люди будут ждать ответа от казахстанского правящего класса. Потому что если ответа не будет, то обычные граждане решат, что живут на самом деле в неоколонии, где роль надсмотрщиков выполняет местная элита, перекачивающая деньги в более развитые страны и оставляющая местных жителей без каких-либо возможностей для развития. Рано или поздно это осознание может вылиться в реальные действия, и тут уже не будут разбираться, кто прилетел заражённым коронавирусом из Европы, а кто нет.
С другой стороны, сейчас наши элиты находятся в положении хлебореза в армии – от них зависит распределение ресурсов, так необходимых всем в кризис. И если они с ним нормально справятся, то укрепят своё положение.
Я бы сказал, что казахстанская ситуация типична для постсоветских стран, прежде всего для соседней нам России. Там также большинство заражённых прибыли из Европы, правда, как говорят, география немного другая – преобладают Италия и Австрия. Но отчуждённости между народом и элитой это не отменяет. Рассказы про то, как олигархи пытаются купить себе личные аппараты искусственной вентиляции лёгких, на фоне сообщений о том, как медики в провинциальных больницах покупают за свой счёт маски, не вдохновляют. В отличие от Казахстана социальная рознь в России носит ещё довольно чёткий региональный характер – ездят в Европу и подвергаются риску заражения в основном жители городов-миллионников, особенно Москвы и Санкт-Петербурга.
Хотелось бы напомнить читателям, что действующие элиты постсоветских стран не имеют опыта борьбы с такими серьёзными инфекциями, осуществления карантина больших городов и масштабных блокад на границах. Даже военные действия и экономические кризисы не вовлекали столько людей, и это огромный вызов. Поэтому или они справятся с ним, или накопленное недовольство и спровоцированное коронавирусом неприятие масс создадут запрос на новую элиту. А тут возможны самые радикальные варианты.