Повестка юбилейного саммита Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива 10 декабря была довольно обширной. Одной из ключевых тем стало противодействие так называемой угрозе со стороны Ирана. Это логично, особенно если вспомнить инциденты с нападениями на танкеры в Ормузском проливе и атаки на структуры нефтеперерабатывающего завода в Королевстве Саудовской Аравии в 2019 году, ответственность за которые КСА, США и их союзники возлагали на Иран, считает Борис Долгов, ведущий научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований Института Востоковедения РАН.
Значение юбилейного сорокового саммита ССАГПЗ, открывшегося 10 декабря в Эр-Рияде, определяется, прежде всего, теми вопросами, которые стояли в его повестке. А именно – расширение сотрудничества в социально-экономической, политической и оборонной областях между членами ССАГПЗ, ситуация в Персидском заливе, которая характеризуется, по заявлениям ССАГПЗ, сохраняющейся угрозой со стороны Ирана, конфликты в Сирии, Йемене, Ливии, обострение социально-экономической ситуации в Ираке, а также палестино-израильский конфликт.
Повестка довольно обширная. Тем не менее представляется, что одной из ключевых тем здесь является противодействие так называемой угрозе со стороны Ирана. Особенно если вспомнить инциденты с нападениями на танкеры в Ормузском проливе и атаки на структуры нефтеперерабатывающего завода в Королевстве Саудовской Аравии (КСА) в 2019 году, ответственность за которые КСА, США и их союзники возлагали на Иран. После этих инцидентов США предложили странам ССАГПЗ и своим союзникам по НАТО создать некую структуру для «обеспечения безопасности и свободы судоходства» в зоне Персидского залива.
Ранее США продвигали идею создания военно-политического альянса также антииранской направленности, куда входили бы арабские страны региона (так называемое «арабское НАТО»), присоединиться к которому выразил готовность Израиль.
Эти планы США, возможно, предполагают не только региональный, но и более глобальный интерес. Путём создания под их эгидой вышеуказанного альянса, позволяющего контролировать стратегически важные морские коммуникации, США смогут противостоять усиливающейся экономической и военно-политической экспансии Китая в регионе. Однако до настоящего времени эти американские планы не нашли активной поддержки ни со стороны союзников США по НАТО, ни со стороны ряда арабских стран.
Однако нельзя исключить их реализации, хотя бы частичной, в будущем. Тем более что КСА, в принципе, было согласно на участие в данном альянсе и этот вопрос мог затрагиваться на нынешнем Саммите, особенно на фоне протестных демонстраций в Иране. Что касается конкретных мер, обсуждавшихся на Саммите, то они в основном касались активизации экономического сотрудничества членов ССАГПЗ. В частности – реализации масштабных планов наследного принца КСА Мохаммеда бин Салмана по модернизации экономики КСА (там на взаимовыгодных условиях предполагается участие членов ССАГПЗ: вложение инвестиций, политика ОПЕК+, приватизация Saudi Aramco, создание зон с наиболее высокотехнологичными предприятиями, «умных городов», развития туризма и так далее), а также укрепления обороноспособности в рамках региональной военной структуры ССАГПЗ «Щит полуострова».
Важным вопросом для ССАГПЗ – прежде всего для КСА – является восстановление отношений с Катаром, которые были практически полностью прерваны с 2017 года. Надо отметить, что король КСА дважды приглашал эмира Катара Тамима бин Хамада аль-Тани посетить КСА. Второй раз это было приглашение участвовать в данном Саммите. Однако эмир послал для участия в Саммите вместо себя премьер-министра Катара. Поэтому на сегодняшний день вряд ли стоит ожидать улучшения отношений между Катаром и КСА.
При этом Катар продолжает развивать партнёрские, и даже союзнические отношения с Турцией, которая так же, как Катар, находится в известном религиозно-политическом противостоянии с КСА. Турция так же, как и Катар, поддерживает движение «Братьев-мусульман», исламистская доктрина которого осуждается и запрещена в КСА, где главенствующим направлением ислама является учение Мохаммеда Абд аль-Ваххаба (ваххабизм). Причём как ваххабизм, так и доктрина «Братьев-мусульман», принадлежат к суннитскому течению ислама.
Турция создала в Катаре две военные базы, численность военнослужащих на которых достигло 5 тысяч. Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган при посещении одной из баз в 2018 году заявил, что турецкое военное присутствие здесь является гарантией безопасности для Катара, имея в виду его противостояние с КСА. При этом Катар и Турция идут на определённое сближение с Ираном, которому противостоит ССАГПЗ. Согласно недавним заявлениям Эрдогана, Турция намеревается также направить свой воинский контингент в Ливию на поддержку руководства одного из центров силы, борющихся за власть в Ливии, – Правительства национального согласия (ПНС). Оно базируется в Триполи. По соглашению с ним Турция собирается заниматься нефтедобычей на средиземноморском шельфе Ливии. В то же время КСА, как ОАЭ и Египет, поддерживают в Ливии противостоящий ПНС другой центр силы – Временное правительство, базирующееся в Тобруке. Его военной структурой является Ливийская национальная армия, возглавляемая маршалом Халифой Хафтаром, который неоднократно посещал Россию и вёл переговоры с российскими представителями. Тем не менее Россия, несмотря на определённую поддержку Хафтара, выступает за политическое решение ливийского кризиса. В свою очередь, Лига арабских государств, где КСА пользуется определяющим влиянием, в своём заявлении осудила действия Турции в Сирии (создание «зоны безопасности» на сирийско-турецкой границе), определив их как «агрессию».
Таким образом, нынешний Саммит ССАГПЗ был достаточно важным, поскольку КСА и другие его члены принимали решения для дальнейшей координации своей экономической деятельности, оборонной и внешней политики. Однако каких-то кардинальных изменений в деятельности и политике ССАГПЗ в результате решений, принятых на Саммите, вряд ли стоит ожидать.
